Зависимых алкоголиков и тем более наркоманов я раньше избегал всячески. Мне непонятно и чуждо было их вызывающее поведение и отношение к жизни. Я старался максимально ограничить контакты с ними, даже когда моим церковным послушанием была помощь этим больным несчастным людям.
Впрочем, совсем непьющим я тоже не доверял, имея давнее пристрастие к алкоголю. Правда, оно совсем не тревожило меня несколько счастливых лет с момента моего Крещения в Православной Церкви в тридцатисемилетнем возрасте до окончания духовной семинарии уже в чине рясофорного монаха, прошедшего «огонь и воду» периферийного монастырского клироса и «медные трубы» Московского Ставропигиального монастыря.
Вот эти-то самые «медные трубы» и послужили поводом к оживлению, казалось, навсегда умершей во мне страсти. А я долго не признавал во всей красе этот очевидный факт, пока нелюбимые мною зависимые не помогли мне живым примером своего исхода из химически-духовного рабства.
«Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1-е Кор. 1;27). Смысл этих апостольских слов для настоящего времени, а не для Библейской истории, дошел до меня, когда я, измученный превратностями современной монастырской жизни и бесплодными попытками залить свою измученность неограниченным количеством спиртного, попал вполне чудесным образом в реабилитационный центр православного Благотворительного фонда «Диакония».
Помню, как я стоял на вокзале перед расписанием поездов после оставления вызвавшего в моей душе бурю противоречий очередного монастыря, выбирая направление дальнейшего движения от собственной сердечной скорби в очередное «никуда».
Поезд до Санкт-Петербурга оказался ближайшим, и в моей памяти тут же всплыла информация, что при Александро-Невской Лавре есть организация, помогающая алкоголикам. Это было чудо, ведь я даже не помышлял о реабилитации, надеясь справиться со своей проблемой привычной переменой обстоятельств, что не раз помогало мне на какое-то время. Но решение пришло, как брошенный утопающему спасательный круг. Дальнейшие мои действия, несмотря на сопротивление ползавшего по моей кровеносной системе известного змия, привели меня в единственное место, где мне были рады в моём падшем состоянии.
Большинство собравшихся здесь были наркоманами. Подобных мне пьяниц оказалось совсем мало, что меня сначала огорчило, но потом дало неожиданный и яркий эффект увеличительного стекла, через которое я лучше смог рассмотреть своё состояние, идентифицируя свои ситуации с ситуациями каждого здесь находящегося и постоянно ощущая то единство кающихся грешников, которое в общецерковном пространстве проявляется только на Прощённое воскресенье и в дни чтения Великого Покаянного канона.
Руководили процессом выздоравливающие, утвердившиеся в трезвости, зависимые, каждый из которых лично выкарабкался из ямы своей зависимости и приобрёл опыт жизни с ней, не подчиняясь больше её движениям и прибегая к единственной силе, способной удержать человека от въевшегося в сознание безумия, – к Божией помощи.
Вся моя прошлая жизнь в монастырях увиделась мне далёкой от действенного спасения, но всё же хорошей теоретической подготовкой к настоящей Евангельской реальности, в которой я оказался. Теперь и меня спасал Сам Спаситель через людей, которыми я раньше пренебрегал, считая их непричастным той Церкви, вне Которой спасение невозможно. Но, как и 2000 лет назад, именно те, кому неотложно и постоянно нужен Врач, взыскали Его во всей полноте Его заповедей.
Аскетика этих людей поразила меня точностью поставленных целей и работоспособностью развитого в центре духовно-терапевтического действа, которое полностью согласно с апостольской практикой «Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться». (Иак. 5;16).
Вспоминая своих верующих собутыльников от мирян до высокопоставленных монахов, я понял, что оправдывая или осуждая их, я всегда доказываю самому себе лишь правду своего личного греха, тогда как правда Благовестия Христова сияет в отвратившихся от своих пагубных страстей бывших бомжах и уголовных преступниках, которые и мне помогли разобраться в себе и включиться в реальное Евангелие трезвости, из которого никуда не исчезли прокаженные и блудницы, мытари и разбойники, фарисеи и книжники… Но где Сам Христос посреди тех, кто собрался во Имя Его Чистого Образа в себе.
За 6 месяцев, прожитых в удивительной семье трезвых зависимых, я обрёл полноту христианского мироощущения, которая чужда любой нетрезвости и возможна лишь для коллективного разума, дарованного Богом благословленному Им сообществу непрестанно трудящихся над изменением себя единомышленников. С ними и я ныне чувствую себя востребованным для дальнейшего служения Церкви всеми данными мне в трезвости силами и способностями.
Иеродиакон Антоний (Давидюк).
